![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Это мы так писали в дневниках - "физ-ра" вместо физкультура, "лит-ра" вместо литература.
Ну и "проходили" мы на этих уроках Гоголя с Толстоевским... "Дети, посмотрите направо - это Лермонтов, налево - граф Лев Толстой. Большая просьба - руками не трогать". Учебник полный чучел вместо живых писателей. Вместо живого произведения - высушенное, как растение в гербарии. Или формалин. Люди всю жизнь изучают творчество и жизнь того же Достоевского, а мы его за пару месяцев "проходили". Как можно было понять произведение не зная время, когда оно писалось? Как можно было понять хоть что-то, когда мы в глаза не видели Библии. Не знали классической литературы, языков. Глухие, слепые и почти немые. Что могли понять из "Анны Карениной" девочки ещё тайком игравшие в куклы? Что изменять мужу с молодым красавцем и поезда вредно для здоровья? Грудного младенца не кормят бифштексами... В итоге вернуться к чтению того же Гоголя оказалось чрезвычайно трудно. И трудно читать ещё и потому, что не знаешь того времени. Текст вырван из своего времени, распят и растерзан авторами учебника, высушен или наоборот - помещён в формалин. Почему Раскольников хотел быть именно Наполеоном, а не, скажем, Фридрихом Великим? Что это вообще значило в то время? Чем были так опасны петрашевцы, что Достоевскому пришлось постоять привязанным к расстрельному столбу и за что он угодил на каторгу? Что крамольного было в их речах? А Лермонтов между тем был порядочная сволочь... Некрасов, который так трогательно описывал крестьян, проигрывал в карты целые деревни. Лев Толстой, в свободное от писания толстых томов и пашни, перетрахал всех окрестных крестьянок. Пушкин и Достоевский были игроками. Нормальные люди! А Мусоргский бухал! ©
Вспоминается как ехидно писал Пушкин - "Но Петр Маркович их взбуторажил, он к ним прибежал: дети! дети! мать вас обманывает — не ешьте черносливу; поезжайте с нею. Там будет Пушкин — он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку — дети разревелись; не хотим черносливу, хотим Пушкина. Нечего делать — их повезли, и они сбежались ко мне облизываясь — но, увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили. "
А у нас даже Пушкин получился каким то сухофруктом. Причём частично закаменелым. Памятником самому себе. Словно не был живым человеком никогда.
